Музыка Господа
Автор: wasted time

Беты (редакторы): Семнадцатый

Фэндом: Ориджиналы

Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Психология, Философия, POV, Эксперимент

Размер: Драббл, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен


Описание:
Скоро и я стану таким, как они... Мои пальцы постепенно
будут покрываться пластиком, наросты его будут становиться все больше. До тех пор, пока я не превращусь в куклу, разлагающуюся до силуэта, с которого кусками будет спадать ткань, а моя душа не подойдет к последней стадии, уйдя в грязь сосудов.

читать дальше

Картинки сменяются. Одна за другой. Шаблонные кадры, похожие друг на друга, имеющие лишь отличия в тенях, которые они отбрасывают на пол, быстро меняются местами. Уже и не понимаешь, какая была до, какая - после.
Лишь силуэты. Там, ходящие внизу, почти что живые, они неровно перебирают ногами, с трудом переволакивают свои конечности, прикрывающие лохмотьями зияющие за частоколом ребер полные зловонного гноя сосуды. Тихо булькающая дрянь иногда выходит с громкими хлопками за пределы краев, на что они бережно собирают ее, запихивая сочащуюся наружу жидкость назад в брюшину, боясь потерять даже каплю.

Более целостные тела, чья плоть не разодрана, а внутри пустота вместо грязи сосудов, шастают рядом, хватаются своими цепкими лапками друг друга. Их лица словно залиты воском. И вот, застыв в какой-то невероятной гримасе, словно на них живые маски, передают лишь одно чувство. Глаза вертятся туда-сюда, неспособные уставиться в одну точку. Покрытые пленкой, тонкой, почти невидимой. Мертвые глаза.

Конечности, которые потихоньку с каждым днем становятся целлулоидными, дергаются, тянутся, пытаются унести уже опустошенные тела куда-то подальше от этого места. Но внутри у этих кукол пустота. По старым, сохранившимся где-то в недрах воспоминаниям, они в надежде тянутся к другим, себе подобным. Дотрагиваются руками, на которых живая ткань превращается в искусственную. Отталкиваются друг от друга и, топая ногами, как заведенные, носятся меж рядами сосудов, ища среди них собратьев. Дергают кости, срывают свисающие куски плоти, разочарованно бегут в следующий ряд.

Давно уже должно было все полететь в тартарары, но, видно, Бог забыл о никчемном плоде своих трудов. Некогда любимом, но давно заброшенном.
В свое время ошибка так и не была выявлена. Этот мир с самого начала был бракованным. Лишь только через века проявился этот сбой, который сорвал сложившуюся систему с петель.

Все списывается на устарелость системы. Переустановка и перезапуск невозможны. Смысл потерян. Нет интереса больше возвращать этих «уродов» к жизни.
Диск с историей заброшен в дальний ящик.
Бога давно не интересует, что происходит в брошенном им мире.
Лишь иногда, доставая коробку с с ним, он медленно приоткрывает крышку. И только свет, который тонкой полосой врывается туда, освещая грязь и пыль, осевшую на полках с сосудами, ослепляя сиянием нас.

Всё замирает. Все замирают. Даже куклы и силуэты пропитываются этим светом, который лишь на мгновение наполняет их опустевшие тела. Но Бог, позабыв правила игры в этой коробке, тут же прикрывает крышку.

Основные битвы отшумели, смысла в происходящем не видно.
Инерция не бесконечна. Процесс заканчивается, скорость угасает, когда сила трения и сопротивления становится больше силы, движущей эти тела.

Все замерло, осталось лишь бестолковое топтание бесполезной остаточной энергии.
Но какие они, эти «энергии»?

Наблюдаю с крыши. Один, второй, третий... Тихо ползут, еле передвигая конечности.
Скачок кого-то из них.
Вскидываю дробовик, прицеливаюсь, плавно спускаю курок. Ощущаю удар отдачи в плечо и едкий запах пороха. Дымка.
Упал. Ничего, пробило грудь, сосуд опрокинут и разбит. Что был он, что нет.
Скучно. До тошноты.
Куклы и те забавнее.
Интересно, кто в них играет?

Закуриваю, прищуриваясь, смотрю за горизонт. Эпоха заката, которая затянулась. Питаться консервами и отстреливать от избытка времени и отсутствия развлечений сосуды. Вот тебе и жизнь. Типа «живой».
А как скоро я встану в один ряд с ними? Ведь я среди них один существую с разумом и заполненностью внутри. Но ведь и я потеряюсь среди них.
Один живой среди существующих.
Нет.
Существующий среди движущихся.

Скоро и я стану таким же, как они... Мои пальцы постепенно будут покрываться пластиком, наросты его будут становиться все больше. До тех пор, пока я не превращусь в куклу, разлагающуюся до силуэта, с которого кусками будут спадать ткани, а моя душа не подойдет к последней стадии, уйдя в грязь сосудов.

Я даже хочу это проверить. Выйти, спуститься вниз и проверить, кто захочет меня? Но, видимо, я невкусный. Никто не привязывается. Я не нужен им? Или же для этого надо иметь способность отключаться? Кто знает... Но я бы не отказался.
Лучше, наверное, сдохнуть, чем наблюдать кровавый закат человечества.

Хочу живое, настоящее и теплое. Человека. Нет, даже не куклу, хотя они довольно шустры и, в принципе, сообразительны. Их интересно гонять, но не больше. Их пустота глухо ударяется о мою. Шорох. И больше ничего.
Эта не та тишина покоя. Эта тишина громкая. Давящая.

Каждый день я слышу шорохи с хлопающими звонкими бульканьями, похожими на выстрел вдали. В надежде каждый раз выглядываю в окно — быть может, это гроза? Но нет...

Грозы не было слишком давно. Она не может нарушить эту тишину своим естественным природным грохотом.
Горячий спертый воздух обжигает легкие, заставляя давиться и облизывать пересохшие губы.
Ветер.
Втягиваю запах ветра, несущего влагу.
Вот оно.

Скидываю куртку, отбрасывая дробовик и опрокидывая коробку с патронами с борта на площадку, поднимаюсь на бортик.
Начинается.
Тишина.

Если наш Бог создал все, то он создал и тишину. Музыка придумана людьми, рукотворна, но не естественна, как естественна тишина. Она антипод музыке. Она — творение Господа. Такая же сильная, как и шум, который может своей силой разорвать барабанные перепонки.
Давящая тишина.
И так каждый раз...
Хочу апокалипсис.

— Хочу, чтобы все снесло к чертовой матери! Взрыв, подобный взрыву создания Вселенной. Свет, которого тут не существовало. Он поглотит пустоту, тишину. Он даст то, что было с самого начала. Он вернет нас и меня в начало... Он даст свободу! Хочу Апокалипсис!

Ору, хрипло выкрикивая слова.
Как давно я не повышал голос!

Сиплый шепот, который, кажется, всего лишь звучал все время в голове, перерастает в вопль.
— Дайте мне взрыв! — и все внутри меня собирается. Все мертвое и серое. Собирается и копошится.

Вскакиваю из мрака полок. Куклы - в сторону! Восторженно детский азарт разливается по венам, разгоняя пустоту.
Капли дождя падают на лоб.
Мертвые ткани, опавшие от разложившихся тел. Пластиковые кости кукол сгущаются, по велению ветра выстраивают мне лестницу, на которую взбираюсь быстрым шагом.

— Представление начинается, господа! — хохочу безумно, дико, изгоняя затхлую тоску внутри себя. Как я ждал этого, как долго. — К черту консервы, к черту бубенчики, они порядком приелись!
Да будет танец, друзья мои!
Оборачиваюсь. Они все здесь. Широко улыбаясь, спрыгиваю на мягкое от жары покрытие с редкими черными точками капель на порыжевшем от жары и времени шифере, и с размаху, шаркнув ботинком, делаю разворот вокруг себя:

— Музыку мне, господа! Будьте так любезны, занимаем позиции. Билеты проданы, места заняты, участвуют все! Даже зрители! — широко машу рукой, обводя всех стоящих на крыше. — И действующие лица, — киваю туда, вниз. — Вдыхаем глубже и готовимся. Вы слышите? Вы слышите, как там, наверху, — задираю голову, ловя тяжелые капли и вслушиваясь в гул усиливающегося ветра. — Вы слышите, как они молчат?!

Там! Наверху молчат, не зная, как стереть ошибку и удалить поврежденную программу! Программу, которой нет!
Но она существует.

Опускаю голову, тихо шепча:
— Это мы с вами, господа... Программа, которая до сих пор работает среди файлов... Поврежденных, как и мы с вами. Сервер не могут отключить. Увы.
Но попытка номер хер знает какая началась!
Перекрикивая усиливающийся ветер, вскакиваю на борт крыши, цепляясь пальцами за ограждение.

— Я хочу научиться останавливать время, которого нет, — безумно усмехаюсь. Тихий шепот. Голос. Одинокий и пронзительный. — Вы понимаете, что все это лишь дыра, пустая чернота в груди того, кто умер? Нет? Зря, ибо мы тоже не живее тех, кто внизу.

Закрыв глаза, перелезаю через ограду, присаживаюсь на нее. Смотрю, прищурив глаза, тихо бормочу:
— И вас нет. Раз... И шут исчез. Два, и исчез ты, — оборачиваюсь, тыкая пальцем в сидящего в углу. — Тебя нет, вот видишь. Не трогай, — выставляю ладонь вперед. Темное, съежившееся, оно сидит в углу. Спрятавшись от всех метаморфоз, что происходят здесь. Некогда теплое... Спрятавшись даже от меня. — Не шевелись, тебя нет!
Отворачиваюсь.

Небо, укрытое черными тучами, тяжелыми, как тишина, висевшая все эти месяцы над головой, и красное слепящее солнце, которое гаснет. Вой ветра в ушах, и вас нет. Улыбаюсь падающим сосудам, сносящим друг друга и собирающим плещущую из груди жидкость. Сбиваемые с ног ветром, так и норовящим и меня скинуть, они толкаются, опрокидывая друг друга.
Куклы, с визгом пробираясь между ними, стараются спрятаться.

Нет, глупые, наслаждайтесь, мы все этого ждали!

Тихая вибрация под ногами перерастает в гул.

Ветер треплет волосы. Грохот, разрывающий изголодавшиеся по вибрациям перепонки, заполняет все. Меня самого изнутри, все органы вибрируют, накатывая легкую тошноту и выдавая новый всплеск адреналина в кровь.
Я буду смотреть это до конца.

Природа звучит голосами Бога. Она и есть его инструмент.
Посиневшие пальцы вцепляются в металлическую решетку.
Последние волны усиливаются, и земля у основания здания, не выдержав, лопается, с грохотом расползаясь и спуская фундамент, заставляя искореженное коренастое здание толчками спускаться ниже.
Зажмуриваюсь, стискивая до боли зубы.

Белый шум и красочная картинка. Падение вверх, но по законам физики чисто вниз.
Красная ветка, летящая мне в лицо.
Падаю в вонючую жижу — месиво, оставшееся от сосудов.
Вот оно, успокоение, тишина, в которой нас нет.