www.proza.ru/2010/06/05/24


Джаз на Перекрёстке
Андрей Гавриков
Есть в мире места, которые сильно влияют на судьбы людей, на их ощущения и настроение. Эти места чувствует каждый, хотя и не все обращают на них внимание. Наверное, не у всех есть желание и время прислушиваться к себе.
Я называю такие места Перекрёстками, тем более что чаще всего это так и есть. Гораздо реже это площадь или вообще поляна в каком-нибудь парке.читать дальше
А что? Мне нравится название - Перекрёсток! Это вам не тупик, где люди, независимо от того, поссорились они или нет, познакомились или нет, вынуждены идти какое-то время в одну сторону.
На Перекрёстке все по-честному. Люди могут прийти с одной стороны или разных. Могут пройти мимо друг друга, разойтись в разные стороны и не встретиться больше никогда. А могут наоборот, оживленно болтая, пойти вместе. Вдруг оказывается, что им по пути. Всего лишь за какое-то мгновение это стало очевидно и для этих людей, и для Перекрёстка.

То, что пересечение Весенней и 21-й улицы - Перекрёсток, я почувствовал еще до того, как туда попал. Я услышал музыку и пошёл на звуки джазовой мелодии. Почему-то с каждым шагом росла уверенность, что я иду именно к Перекрёстку. Доброму, интересному, со своими законами, правилами и своей душой.
Я огляделся вокруг, ошибки не было – это Перекрёсток. Возле фонарного столба на пересечении двух дорог сидел старик, удобно расположивший барабан между коленей. Играл он искренне и очень хорошо. Я сам немного стучал по барабанам и сразу увидел, что у этого человека есть чему поучиться. Рядом стоял его компаньон – мужчина средних лет с саксофоном в руках. В футляре саксофона блестели монетки и шевелились от ветра краешки мелких купюр. Всего два музыканта были джазом этого Перекрёстка. Это было всё, что я запомнил из первой встречи с этим местом. Хотя нет, ещё кота, жмурящегося в окне прямо над сувенирной лавкой. Рыжего красавца, ставшего одним из символов теперь уже моего Перекрёстка. Это пушистое загадочное существо с мудрым видом следило сверху за всем и всеми.

Я стал бывать на Перекрестке практически каждый день. Сидя на облупленной лавке с надломленной спинкой, слушал джаз. Наблюдая за движением рук барабанщика, отбивал его ритм ладонями на колене. Замирал от удовольствия, слушая, как инициативу у барабана перехватывает саксофон. Иногда угощал музыкантов кофе в бумажных стаканчиках из кафе напротив.
Я уже знал, что кроме сувенирной лавки и маленького кафе, на Перекрёстке была ещё коммерческая фирма, в которой работал всего один человек – её хозяин. Он частенько выходил на крыльцо офиса, быстро и хмуро курил, оставляя Перекрёстку немного своего нервного настроения, а Перекрёсток щедро делился с ним теплом и заряжал его силами для будущих финансовых побед.
Теперь я знал и о невидимых с первого взгляда мелочах. Например, в каком месте трещинки на асфальте очень похожи на паутинку. Знал, что на бетонной урне со стороны кафе есть вкрапления камешков, смешно напоминающие след от укуса. Знал ещё, что если помахать рукой коту на втором этаже, он обязательно зажмурится в ответ, хотя бы на мгновение.
Частичка моей души уже принадлежала этому Перекрёстку, как впрочем, и частичка его души принадлежала мне.

Был день, когда Перекрёсток стал мрачным и тоскливым. Это случилось, когда умер старик барабанщик. Тогда рыжий кот так и не появился на подоконнике. И саксофон впервые так и остался в чехле. Мы с саксофонистом пили горячий кофе, ёжились от холода и почему-то избегали смотреть друг другу в глаза. Каждый из нас пытался осознать, что старик ушёл навсегда. Пришло его время. Но, несмотря на это, жизнь Перекрёстка не должна была остановиться.
На следующий день я зашел в магазин музыкальных инструментов и купил барабан. Точно такой, какой был у старика. Я уже знал свою судьбу. Перекрёсток задыхался и звал. Я был нужен ему, а он мне. И мы решили, что нам по пути.
Саксофонист, казалось, не удивился, увидев меня. Кивнув, он раскрыл футляр и заиграл. Мои ладони замелькали над гулкой кожей барабана, и Перекрёсток ожил. Он вздохнул, услышав джаз, стряхнул оцепенение, улыбнулся и приготовился делиться настроением со всеми, кто был здесь, и кто этого хотел.

Я играю на Перекрёстке уже несколько недель. Привык. Мы с компаньоном скучаем по старику, помним о нём. Этот человек навсегда остался частью души нашего Перекрёстка. Вспоминая о старом барабанщике, мы играем грустные мелодии. Барабан в этих случаях звучит глухо и тихо, а саксофон плачет. На смену грустным мелодиям приходят веселые, и мы вновь погружаемся в сегодняшний день, в котором надеюсь опять увидеть новую обитательницу нашего Перекрестка. Она ему очень понравилась, и он принял её, почти не присматриваясь. Да и девушке Перекрёсток приглянулся. Думаю, она знает, что уже стала частью этого места. Она приходит каждый день, вот уже почти две недели. Улыбается нам, машет рукой коту. Потом садится на ту же лавочку, на которой раньше любил сидеть я и, подперев кулачками щеки, слушает, как мы играем для неё «Девушку из Ипанемы». Она догадывается, что эта мелодия звучит именно для неё, но пока не решается подойти.
Приходите и вы на наш Перекрёсток. Может быть, нам по пути? Только не забудьте махнуть рукой коту над сувенирной лавкой, купить кофе в бумажном стаканчике в нашем кафе, кивнуть шефу коммерческой фирмы - он хороший человек, хотя и выглядит нелюдимым. Когда дела его фирмы идут хорошо, он обязательно подходит к музыкантам и бросает в футляр саксофона крупную купюру. Он здесь единственный, не принявший в себя Перекрёсток, но умудрившийся стать его частью.
Приходите – и, может быть, я уже смогу представить вам ту, для которой каждый день звучит «Девушка из Ипанемы». Мы сыграем мелодию и для вас. Вы почувствуете наш Перекрёсток. Перекресток, на котором каждый день звучит Джаз. Джаз на Перекрёстке.